Путинизм как продолжение Путина
Намедни в «Независимой газете» Владислав Сурков предложил своё видение прошлого, настоящего и будущего государства Путина. Разговор всегда интересный. Несмотря даже на то, что президенту Путину находиться на своей должности ещё полноценные пять лет
Мы всё торопим историю. Современная суетливость не склонна к осмысленному проживанию в настоящем времени. Жизнь здесь и сейчас наводит тоску на разгорячённые самомнением сознания. Меж тем время нельзя ускорить или замедлить, его можно только прожить…
Власть и государство как политические аксиомы: Монархическая идеология
Маркс не марксист?
Сурков утверждает, что «настоящий Путин едва ли является путинистом, так же, как, например, Маркс не марксист».
В отношении Маркса это утверждение точно несправедливо. Часто люди, ценящие экономический анализ Маркса из «Капитала», хотят отделить его от «Манифеста коммунистической партии». То есть разграничить Маркса-экономиста и Маркса-политика. Тем самым пытаясь оградить его от ответственности за большевистский эксперимент в России.
Фото: Tupungato / Shutterstock.com
Как правило, в доказательство вспоминают слова, сказанные Марксом Лафаргу по поводу французских марксистов: «Если что несомненно, то это то, что я не марксист». Но эта фраза чисто тактического плана и относилась к его расхождениям с геддистами, представителями Французской рабочей партии, последователями Жюля Геда. Теоретиком этой партии, кстати, и был Лафарг.
Будущее России: Сурков и Дугин укажут нам путь?
Невозможно говорить о двух разных Марксах. Одном революционном, написавшем «Манифест», а другом — «эволюционном», авторе «Капитала». За практику коммунизма Маркс, как его теоретик, должен отвечать, так же как и сами советские коммунисты.
Сформулированная Марксом разница между социализмом и коммунизмом в разрыве фазы вознаграждения за труд абсолютно догматически реализовывалась Лениным и большевиками при военном коммунизме. Нисколько не обращая внимания на истекавшую кровью историческую действительность России…
Путин не путинист. Так ли это?
В отношении Путина столь же сложно говорить о том, что его доктрина управления не соответствует его же мировоззренческому пониманию политики.
Путин образца Мюнхенской речи 2007 года это тот же самый Путин, который демонстративно выходил из зала во время русофобской речи Леннарда Мери в Гамбурге в 1994 году. И одновременно это тот же Путин, который присоединил в 2014 году Крым. С годами, мне кажется, накапливался лишь политический опыт и расширялись управленческие горизонты.
Хотя, возможно, здесь Сурков имел в виду, что Путин, с его точки зрения, действует как прагматик, исходя из сложившейся политической ситуации, и применяет те властные инструменты, которые традиционно находятся под рукой у русских правителей и соответствуют психологическому типу граждан России. Что-то вроде Императора Александра I, царствовавшего самодержавно, но в молодости исповедовавшего республиканские взгляды. Здесь можно только гадать…
Путин отбил у Трампа желание много говорить о России
Путинизм ещё требует своей формулировки
Сурков видит большие перспективы у путинизма, в том числе и «значительный экспортный потенциал». С его точки зрения, пока этому путинизму не хватает некоего «умеренно еретического» изложения, доктринирования.
По всей видимости, Сурков видит и своё место в этом описании путинизма будущего. Будет ли его трактовка одновременно «умеренной» и, как он выразился, «еретической», то есть равно удалённой и от официоза, и от оппозиции, – покажет то же самое будущее…
Интересно было бы прочесть и другие изводы и трактовки путинизма будущего. Тема актуальная.
«Глубинное государство» Америки и «глубинный народ» России
Наряду с широко распространённым термином «глубинное государство», прочно ассоциирующимся с американской реальностью, Сурков вводит некую новую сущность для России — «глубинный народ».
Термин интересный, но никак не конкретизированный Сурковым. Под ним можно понимать и что-то вроде «большого народа» Шафаревича, а можно и просто некое наиболее деятельное ядро нации.
Возможно, у нас и нет «глубинного государства», как в США, но есть нечто, что в предложенной терминологии можно было бы назвать «глубинной элитой». Особенно памятуя рассуждения Суркова из другой его статьи под названием «Одиночество полукровки».
Повод для войны: В США разглядели в России последний оплот христианства
Описываемая Сурковым американская реальность диктатуры «глубинного государства», как «благодетельная система сдержек и противовесов – динамическое равновесие низости, баланс жадности, гармония плутовства», вполне характерна и для диктата нашей «глубинной элиты».
Согласен, что наша государственная система «честнее», хотя в ней и не меньше искусственных нерабочих конструкций. Тех же партий, депутатов и прочей демократической атрибутики, нисколько не укрепляющей государство, но значительно опустошающей его финансы.
Возвращаясь к «глубинному народу», надо признать, что здесь я нахожу наиболее интересные строки в этой статье.
Правда, мне, как специалисту в истории русской консервативной мысли, похожие размышления хорошо известны ещё из текстов Льва Тихомирова, Николая Болдырева и других имперских писателей. Мысли о непреодолимой силе «культурной гравитации» нации по отношению к элите и власти, о том, что «народность, что бы это ни значило, предшествует государственности, предопределяет её форму», ну и, скажем, о том, что «начать в России можно с чего угодно – с консерватизма, с социализма, с либерализма, но заканчивать придётся приблизительно одним и тем же. То есть тем, что, собственно, и есть» – это всё уже проговаривалось и сто, и даже двести лет назад. Начиная с Карамзина и кончая Тихомировым, Ильиным и Солоневичем.
Тем интереснее найти эти имперские параллели в статье Суркова.
«Милость в раю, справедливость в аду, а на земле как получится»: Возможна ли справедливость?
Государство или Путин прислушивается к народу?
Более спорным кажется следующее утверждение Суркова: «Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину, и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина».
Здесь хочется спросить, а точно ли перечисленные достоинства присущи самой России? А не лично президенту Путину?
Скорее всего, все эти нравственные свойства характерны для личности президента. Государство же в целом далеко не во всём настроено на подобную связь с народом, его составляющим. В противном случае «глубинному народу» не приходилось бы зачастую погружаться уж в совсем недосягаемые для современного государства зазеркальные глубины национального Града Китежа.
Фото: www.globallookpress.com
Кто будет слушать «глубинный народ» после Путина?
Главный оптимистический прогноз Суркова, что государство Путина – надолго, «скорее всего и на весь предстоящий век».
Ключевой вопрос к этому утверждению такой: а кто будет слушать и сверяться с «глубинным народом» после Путина?
России надоел «день сурка»: Путин заявил о выходе из ДРСМД
Республика не имеет института династичности, она лишь может, как первые римские Императоры, поддерживать некое подобие династичности, вводя систему «усыновления» или, на современном языке, выбора «преемника». Уходящий лидер указывает нации на своего «преемника» – нация формально через выборы легитимизирует это «усыновление», для продолжения власти во времени. Этакая республиканская форма неродственной «династичности».
Но, как правило, такая форма передачи политических смыслов прерывается уже на втором или даже на первом «преемнике». У которого или не хватает «харизмы», имевшейся у «усыновившего» его, или его курс просто подвергается девальвации и становится другим. Либо сильно скорректированным, либо заменяемым совершенно другими политическими идеями. И голлизм, и тэтчеризм, и франкизм, и рейганизм были недолговечны после ухода из власти своих «основателей».
Предатели идеи: Как комсомольцы становились коммерсантами
Так ли уж чутко будет прислушиваться к «глубинному народу» государство Путина без Путина?
«Глубинный народ» – некое национальное ядро, чувствующее особую психо-физиологическую связь с русским государством. Будет ли это ядро призвано заключить некий «брачный» договор с новым лидером, и сам этот лидер будет ли столь «верным» своему «глубинному народу», как был хотя бы Путин?
«Глубинный народ» в дореволюционной государственной обстановке, кроме психологической связи с русским государством, был связан ещё и сложно-сословной социальной связью со своим государством. Социальный каркас формировался на протяжении столетий. Власть и социальные слои были взаимонеобходимы друг другу. Власть получала силу, а социальные слои – третейского судью их разногласиям и вождя, руководившего охраной безопасности государства в целом.
Сегодня в социальном плане «глубинный народ» атомизирован, часто даже асоциален. Современное государство не ведёт с ним постоянного диалога о его нуждах. Современное государство – не продукт исторической социальной жизни, оно не выросло из социального роста «глубинного народа». Оно больше родом из СССР, чем из тысячелетней России.
На смену «новым русским» должны вернуться старые
Россия может сильно удивить Запад
Россия в двадцатом веке долго бежала впереди европейского идеологического «паровоза» с воспринятыми радикальными марксистскими установками, на которые не решилась и сама их мать – Европа.
В двадцать первом веке Россия, как страна крайностей, вполне может явить миру противоположный пример. Может разобрать все эти «железные» идеологические пути, по которым европейский проект за свою тысячу лет проследовал от станции католицизм, через остановки на полустанках возрождения, гуманизма, революции и разнообразных тоталитарных демократий, вплоть до конечного своего пункта – современного глобализма. И не только разобрать, но и пустить под откос устаревший «паровоз» просветительского гуманизма.
***
Власть государства Путина должна не только держать связь с «глубинным народом», но быть ему единоверна и единомысленна. Иначе нравственно-психологическая связь с народным духом, нащупанная интуицией Путина, будет вновь потеряна. Путинизму нужно жёстче рвать своё сосуществование, свою созависимость с «глубинной элитой», с её западничеством и асоциальным меркантилизмом. Примерно так же, как Самодержавие освобождало свою власть от всевозможных влияний, частных интересов удельных князьков и боярства, подчиняя их национальным целям.